Месть Темного Бога - Страница 148

148

— По приказу царицы Идрилейн Второй показательная казнь Бариена-и-Жала откладывается. Сегодня четвертование не состоится. Да здравствует милосердие царицы!

Раздался свист и недовольные крики зевак, но аристократы по большей части повернули коней к городу с выражением облегчения.

— Что случилось? — пробормотал Серегил.

— Представить себе не могу, — ответил Нисандер. — Подозреваю, однако, что в Доме Орески меня ждет вызов к царице.

Нисандер оказался прав. Он поспешил во дворец; Идрилейн и Фория ждали его в кабинете царицы. Идрилейн сидела в кресле, рядом, вытянувшись по стойке «смирно», застыла Фория. Обе женщины были чрезвычайно мрачны.

— Садись, Нисандер. Я хочу, чтобы ты кое-что выслушал, — коротко бросила Идрилейн, указывая ему на единственное, кроме ее собственного, кресло в комнате. — Фория, повтори Нисандеру то, что ты рассказала мне.

— Благородный Бариен не принадлежал к леранцам, — начала Фория так же невыразительно, как армейский сержант доложил бы о смене караула. — Он умер потому, что решил, будто, сам того не зная, помог заговорщикам, поскольку и он, и Теукрос пользовались услугами Албена и наживались на этом.

— Значит, он узнал Албена тогда на допросе? — спросил Нисандер, вспомнив странное выражение лица наместника. Фория покачала головой:

— Нет, он никогда не видел этого мошенника и даже имени его не слышал. Все делалось через Теукроса. Это началось три года назад. Благородный Теукрос оказался втянут в крупную спекуляцию недвижимостью в западных провинциях, которая кончилась провалом.

— Я помню тот скандал, — сказал Нисандер. — Я, правда, не знал, что Теукрос был в нем замешан.

— Он был разорен, — сообщила Фория. — Под конец он должен был благородному Херлеусу, который все затеял, несколько миллионов.

— Херлеусу? — Нисандер порылся в памяти, но не смог вспомнить этого человека.

— Он был убит кабаном на охоте в том же году, — напомнила ему Идрилейн.

— После его смерти выяснились некоторые обстоятельства, говорящие о том, что он был одним из леранцев, но доказать тогда это не удалось.

— Ах, я начинаю догадываться…

— Теукрос был разорен, — повторила Фория. — Даже у Бариена не было достаточно денег, чтобы выручить его, а Херлеус ничего не хотел слушать. Бариен говорил мне, что он советовал племяннику признать свой позор и отправиться в изгнание. Сначала Теукрос согласился. На следующий день, однако, он явился к дяде и предложил план для спасения чести семьи.

— В этот план входила подделка некоторых документов, к которым, кроме самой царицы, имел доступ только Бариен? Фория неохотно кивнула:

— По-видимому, Теукрос отправился к Херлеусу, чтобы последний раз умолять его об отсрочке. Тогда-то Херлеус и предложил ему использовать высокое положение Бариена, чтобы золото, доставляемое по Золотому пути, попало не в царскую сокровищницу. Херлеус познакомил Теукроса с Албеном, который мог подделать необходимые документы. Короче говоря, Бариен не мог вынести, что его бесхребетный негодяй племянник будет опозорен, и на все согласился. Им нужна была моя помощь в этом деле, и я ради Бариена не стала отказываться. Мы оба потом жалели об этом, но думали, что тем случаем все и ограничилось, пока не всплыли обстоятельства, связанные с ролью Албена в деле благородного Серегила.

Нисандер задумчиво погладил бороду.

— Мне нужно будет, конечно, узнать все подробности того плана по присвоению золота, но я все же не понимаю, как Бариен, который, как ты говоришь, ничего не знал об Албене, понял во время допроса, что между мошенником и его племянником имеется связь.

Фория тяжело вздохнула:

— Албен назвал «Белый олень». Так назывался корабль, на который украденное золото было погружено в Цирне.

Нисандер кивнул, ему сразу стала понятна важность этого обстоятельства.

— Поскольку ты командовала теми кавалерийскими частями, которые охраняли золото при перевозке, нужен был твой приказ, чтобы изменить пункт назначения. И нужно было вмешательство Бариена, чтобы изменить записи поступлений в сокровищницу. Уж название-то корабля вы оба не могли не знать.

Фория мрачно выдержала его взгляд.

— Мне следовало отказаться. Я должна была остановить его. Мне нечем оправдать свои поступки.

Идрилейн взяла со стола свиток и протянула его Нисандеру.

— Это завещание Бариена, написанное три года назад. Ты увидишь, что все свои владения он завещал Скале. Они стоят больше, чем причиненный им урон.

Идрилейн ударила кулаком по столу, вскочила и начала шагать по комнате.

— Как будто я не простила бы его и не постаралась бы помочь! Это его прекрасное распроклятое старомодное чувство чести! Оно стоило мне лучшего советника, какой только у меня был, не говоря о том, что чуть не лишило моего доверия наследную принцессу. И все ради молодого идиота, не стоящего веревки, чтобы его повесить!

Фория скривилась:

— Я, конечно, напишу отречение от всяких прав на трон.

— Ничего подобного ты не сделаешь! — рявкнула Идрилейн, оборачиваясь к дочери. — Назревает война, леранцы затевают беспорядки в моем собственном доме, и уж чего нашей стране не нужно, так это скандала вокруг твоего отречения. Ты сделала ошибку — по глупости, из-за дурацкой гордости — и увидела, к чему это привело. Как будущая царица ты должна брать на себя ответственность за свои действия и ставить интересы государства выше собственных интересов. Как командующая кавалерией ты останешься на своем посту и будешь выполнять свои обязанности. Понятно это тебе?

Бледная как смерть, Фория преклонила колено и подняла кулак в военном салюте:

148